Неточные совпадения
Наказанный сидел в зале на угловом окне; подле него стояла Таня с тарелкой. Под
видом желания обеда для кукол, она попросила у Англичанки позволения снести свою порцию пирога в детскую и вместо этого принесла ее брату. Продолжая плакать о несправедливости претерпенного им
наказания, он ел принесенный пирог и сквозь рыдания приговаривал: «ешь сама, вместе будем есть… вместе».
Положение местных тазов весьма тяжелое. Они имеют совершенно забитый и угнетенный
вид. Я стал было их расспрашивать, но они испугались чего-то, пошептались между собой и под каким-то предлогом удалились. Очевидно, они боялись китайцев. Если кто-либо из них посмеет жаловаться русским властям или расскажет о том, что происходит в долине Санхобе, того ждет ужасное
наказание: утопят в реке или закопают живым в землю.
Но Александр умер, и Аракчеев пал. Дело Витберга при Николае приняло тотчас худший
вид. Оно тянулось десять лет и с невероятными нелепостями. Обвинительные пункты, признанные уголовной палатой, отвергаются сенатом. Пункты, в которых оправдывает палата, ставятся в вину сенатом. Комитет министров принимает все обвинения. Государь, пользуясь «лучшей привилегией царей — миловать и уменьшать
наказания», прибавляет к приговору — ссылку на Вятку.
Помню я еще, как какому-то старосте за то, что он истратил собранный оброк, отец мой велел обрить бороду. Я ничего не понимал в этом
наказании, но меня поразил
вид старика лет шестидесяти: он плакал навзрыд, кланялся в землю и просил положить на него, сверх оброка, сто целковых штрафу, но помиловать от бесчестья.
…Приглашения Тюфяева на его жирные, сибирские обеды были для меня истинным
наказанием. Столовая его была та же канцелярия, но в другой форме, менее грязной, но более пошлой, потому что она имела
вид доброй воли, а не насилия.
Стон ужаса пробежал по толпе: его спина была синяя полосатая рана, и по этой-то ране его следовало бить кнутом. Ропот и мрачный
вид собранного народа заставили полицию торопиться, палачи отпустили законное число ударов, другие заклеймили, третьи сковали ноги, и дело казалось оконченным. Однако сцена эта поразила жителей; во всех кругах Москвы говорили об ней. Генерал-губернатор донес об этом государю. Государь велел назначить новый суд и особенно разобрать дело зажигателя, протестовавшего перед
наказанием.
Я ничего в самом деле не понимал и наконец спросил его: дали ли ему какой-нибудь
вид. Он подал мне его. В нем было написано все решение и в конце сказано, что, учинив, по указу уголовной палаты,
наказание плетьми в стенах тюремного замка, «выдать ему оное свидетельство и из замка освободить».
Вообще телесные
наказания во всех
видах и формах являлись главным педагогическим приемом.
Пирогов не только не остался при особом мнении, но еще прибавил свою мотивировку к знаменитым в свое время «правилам», в которых все
виды гимназических преступлений были тщательно взвешены, разнесены по рубрикам и таксированы такими-то степенями
наказаний.
Казацкому сотнику Черному, приводившему курильских айно в русское подданство, вздумалось наказать некоторых розгами: «При одном
виде приготовлений к
наказанию айно пришли в ужас, а когда двум женщинам стали вязать руки назад, чтобы удобнее расправиться с ними, некоторые из айно убежали на неприступный утес, а один айно с 20 женщинами и детьми ушел на байдаре в море…
Мне не нравились его быстрый взгляд, твердый голос, гордый
вид, но более всего совершенное равнодушие, которое он мне оказывал. Часто во время разговора мне ужасно хотелось противоречить ему; в
наказание за его гордость хотелось переспорить его, доказать ему, что я умен, несмотря на то, что он не хочет обращать на меня никакого внимания.
Мари поняла наконец, что слишком далеко зашла, отняла руку, утерла слезы, и старалась принять более спокойный
вид, и взяла только с Вихрова слово, чтоб он обедал у них и провел с нею весь день. Павел согласился. Когда самому Эйсмонду за обедом сказали, какой проступок учинил Вихров и какое ему последовало за это
наказание, он пожал плечами, сделал двусмысленную мину и только, кажется, из боязни жены не заметил, что так и следовало.
Как бы то ни было, но удовольствию живчика нет пределов. Диффамационный период уже считает за собой не один десяток лет (отчего бы и по этому случаю не отпраздновать юбилея?), а живчик в подробности помнит всякий малейший казус, ознаменовавший его существование. Тогда-то изобличили Марью Петровну, тогда-то — Ивана Семеныча; тогда-то к диффаматору ворвались в квартиру, и он, в
виду домашних пенатов, подвергнут был исправительному
наказанию; тогда-то диффаматора огорошили на улице палкой.
Между тем для масонства наступала крутая пора, и Сверстов вдруг, по распоряжению высшего начальства, переведен был на службу из многолюдного и цивилизованного Ревеля совсем на восток России, в маленький, полудикий уездный городишко, в
видах аки бы
наказания за строптивый и непокорный характер перед старшими.
В
виду этого страшного
наказания Эсперанса боялась противоречить своему казаку-господину.
Нет теперь человека, который бы не видел не только бесполезности, но и нелепости собирания податей с трудового народа для обогащения праздных чиновников или бессмысленности наложения
наказаний на развращенных и слабых людей в
виде ссылок из одного места в другое или в
виде заключения в тюрьмы, где они, живя в обеспечении и праздности, только еще больше развращаются и ослабевают, или не только уже бесполезности и нелепости, но прямо безумия и жестокости военных приготовлений и войн, разоряющих и губящих народ и не имеющих никакого объяснения и оправдания, а между тем эти насилия продолжаются и даже поддерживаются теми самыми людьми, которые видят их бесполезность, нелепость, жестокость и страдают от них.
Большего
наказания для Пепки нельзя было придумать. Я в окно поздоровался с гостьей и сказал, что Пепко сейчас выйдет. Анна Петровна сегодня выглядела свежее обыкновенного и казалась такой миловидной. В
виде уступки летнему сезону на черной касторовой шляпе у нее был неумело прицеплен какой-то сиреневый бант. Вот посмеялась бы Наденька над этим наивным украшением, — она была великая мастерица по части дамских туалетов.
Свет тут… он тайны знать не хочет! он по
виду,
По платью встретит честность и порок, —
Но не снесет приличиям обиду,
И в
наказаниях жесток!..
Влетали нам от них иногда и легкие подзатыльники, и
наказания в
виде стояния на коленях.
Затем, заперев дверь на ключ, приставляли к ней кустодию, в
виде солдата Аники, того самого, об котором я в прошлом письме вам писал, что генерал Бритый назначил его к
наказанию кошками, но, быв уволен от службы, не выполнил своего намерения.
Он пошел передо мной разнообразный и коварный. То появлялся в
виде язв беловатых в горле у девчонки-подростка. То в
виде сабельных искривленных ног. То в
виде подрытых вялых язв на желтых ногах старухи. То в
виде мокнущих папул на теле цветущей женщины. Иногда он горделиво занимал лоб полулунной короной Венеры. Являлся отраженным
наказанием за тьму отцов на ребятах с носами, похожими на казачьи седла. Но, кроме того, он проскальзывал и не замеченным мною. Ах, ведь я был со школьной парты!
Об Анисиме стали забывать. Как-то пришло от него письмо, написанное в стихах, на большом листе бумаги в
виде прошения, всё тем же великолепным почерком. Очевидно, и его друг Самородов отбывал с ним вместе
наказание. Под стихами была написана некрасивым, едва разборчивым почерком одна строчка: «Я всё болею тут, мне тяжко, помогите ради Христа».
Вытерпливай
наказание в мере, числе и
виде, какое соблаговолит назначить премудрое правосудие его, и не смей ни малейше и никогда возроптать и попрекословить.
— Слушаю-с! — отвечал старший офицер, не показывая
вида, как удивляет его такое странное
наказание.
В полку рассказывали про него, будто он хвастался тем, что он с своим денщиком справедлив, но строг, будто он говорил: «Я редко наказываю, но уж когда меня доведут до этого, то беда», и что, когда пьяный денщик обокрал его совсем и стал даже ругать своего барина, будто он привел его на гауптвахту, велел приготовить все для
наказания, но при
виде приготовлений до того смутился, что мог только говорить: «Ну, вот видишь… ведь я могу…» — и, совершенно растерявшись, убежал домой и с той поры боялся смотреть в глаза своему Чернову.
Природа, как бы сочувствуя
наказанию низких злодеев, приняла ликующий
вид: небо прояснилось, и луна обливала свои матовым светом замерзшую ленту реки, крутой берег, покрытый снежной пеленой, и все продолжавшую лежать недвижимо на охабне бледную, подобно окружавшему ее снегу, княжну Евпраксию.
Как ни оправдывался я, как ни выставлял на
вид, что вот уже в течение месяца несу на себе
наказание запрещения розничной покупки водки через прислугу, а обязан довольствоваться четвертной бутылью в неделю, да и то пополам с французом, вследствие чего терплю явный ущерб в исполнении моих обязанностей в качестве медиума, — ничего не помогло, и она обещала привести свою угрозу в исполнение.
В
виду того, что Мадлен де Межен отбыла уже свое
наказание временем, проведенным ею до суда в предварительном заключении, ее из-под стражи немедленно освободить, но обязать подпискою выехать из пределов Бельгии в течение суток, по истечении срока подачи апелляционной жалобы, если таковая не будет подана».
Я полагал бы назначить Николаю Савину
наказание в высшей мере, так как он уже не впервые оказывает сопротивление властям и оскорбляет их, как в России, так и во Франции, что видно из приложенной к делу переписки. Относительно же Мадлен де Менен, в
виду ее молодости и доказанного раздражения, я полагал бы возможным дать ей снисхождение.
И это печатается и насильно в сотнях тысяч экземпляров и под страхом угроз и
наказаний внушается всем русским людям под
видом христианского учения.